в назидание некоторым, которые все равно не читают, но вы уж Джинни привет передайтеЧастная практика
В комнате царит густой полумрак, и девушку на кушетке разглядеть почти невозможно. В центр комнаты из оконца-колодца в потолке падает столб света, выхватывая из кромешной темноты массивный деревянный мольберт и тонкие руки феи, порхающие над картиной.
– Итак, что тебя беспокоит, девочка?
Лёгкий сквозняк играет хрустальными колокольчиками над дверью, и их перезвон звучит, как голос Голубой Феи. Слышен скрип кожаного белья о кожаную кушетку: девушка ворочается, устраиваясь поудобнее.
– Я не могу так больше, – сдавленно выговаривает она. – Меня никто не любит, никто не понимает… Меня все боятся, а я даже не знаю, почему! Ведь я такая красивая, такая умная и могучая, хотя совсем юная… – Девушка отчётливо всхлипывает. – Включите свет, поглядите: я же просто красавица! Правда, я иногда… я часто хамлю окружающим, но они все равно так глупы, что ничего не могут ответить по несколько минут. Кругом одно быдло! Мне, конечно, никогда не надоест измываться над ним, но последнее время мне кажется, что даже мой прекрасный эльфийский принц восхищается мной недостаточно страстно… мы постоянно ругаемся. И вообще что-то постоянно не даёт мне покоя… Никто меня не ценит!
– Ну, будет, будет тебе, – успокаивает ее Голубая Фея. – То, что ты пришла ко мне – это очень правильно, это первый шаг на пути к выздоровлению.
– Я больна? Так я и знала… – трагическим шепотом возвещает девушка. Кажется, она уже заранее готова болеть долго и со вкусом. – Скажите, что со мной? Наверное, это депрессия: меня предупреждали, что бремя спасения мира пагубно воздействует на нервы. А вдруг это даёт о себе знать моя страшная трагедия из несчастного детства? Я где-то слышала…
– Может быть, очень даже может быть… – Задумчиво произносит Голубая Фея. Непохоже, что сейчас она слушает пациентку: отложив карандаш и линейку, Фея на ощупь перебирает коробки с красками и кистями на столике возле мольберта. Полная темнота ей не помеха: Фея всегда знает, где что лежит в ее кабинете. Наконец, она останавливает свой выбор на плоском пенале с радужными пастельными мелками.
– Так милая, сейчас ты мне всё о себе расскажешь. Начнём с внешности. Рост, вес, цвет глаз, причёска, фигурка, костюм. Ну, что я тебя буду учить, ты сама всё прекрасно знаешь. Представь, что перед тобой зеркало…
– Я ни на секунду не забываю, что передо мной воображаемое зеркало, причём панорамное, – откликается сердито девушка и ехидно добавляет, – вообще-то нормальные люди рисуют при свете. Знаете, штука такая есть, свечкой называется…
– Так то люди, – беззлобно перебивает её Голубая Фея. – А видеть мне тебя сейчас никак нельзя, а то попаду под очарование твоей неземной красоты и лечить тебя уже не смогу.
– Так вы даже в темноте не видите? – насмешливо фыркает девушка. – Вот я и в новолуние как днём вижу! Мои миндалевидные глаза в пол-лица – они прекрасны! Аметистовые, с вертикальным зрачком, золотыми искорками в центре и без белка, ну, как у кошки. А когда я злюсь, они полыхают огнём. Ну и иногда они могут каждую секунду менять цвет под настроение…
– И под костюм, небось? – уточняет Фея.
– И под костюм, – скромно добавляет пациентка.
Руки Голубой Феи так и летают над мольбертом, один мелок сменяет другой. А девушка продолжает:
– У меня миниатюрный вздёрнутый носик, пухлые яркие губки… Вешу я всего 40 килограммов, хотя ем, все, что нравится. Фигурка стройная – и это безо всяких диет! Рост – 168 сантиметров.
Фея отрешённо кивает, нанося на разметочную сетку почти стандартные пропорции. И почему все пациентки считают, что 40-50 килограммов – это предел приличного веса? Демонический обожатель не надорвался бы и 60-килограммовую возлюбленную на руках потаскать…
– У меня высокая полная грудь, поэтому мне часто тяжело подобрать кофточку нужного размера. Хотя кофточки я не люблю, я люблю топики, – доверительно сообщает девушка. – Мои пышные распущенные волосы – иссиня-чёрные, с косой сиреневой челкой – красиво спадают отдельными чёткими прядками и достают до груди. А за спиной у меня – моя гордость – чёрные ангельские крылья трёх метров в размахе.
– А я-то думаю, что там шуршит по мебели, неужели три слепые мыши вернулись… – усмехается себе под нос Голубая Фея, но пациентке не до её замечаний.
– Каждое пёрышко на конце отливает фиолетовым, а по краю самих крыльев идёт розовая кайма… – Голос девушки теплеет и становится все более и более напевным. Вероятно, она раскачивается на кушетке в такт словам, так как кушетка размеренно и жалобно поскрипывает. Видя, что пациентка вот-вот впадёт в транс от сознания собственной крутости и привлекательности, Голубая Фея решает постепенно завершать сеанс.
– Теперь костюм, милая…
Девушка некоторое время молчит, пока Голубая Фея, поняв, что даже в мыслях та может перебирать наряды и рыться в воображаемом шкафу до бесконечности, не уточняет:
– То, что надето на тебе сейчас.
– Ну, это не самый лучший вариант… Но сейчас на мне топик красной кожи со вделанной по бокам шнуровкой и по нижнему краю обделанный перьями чёрного феникса, которые на спине переходят в длинный свисающий до пола боа…
Фея отчётливо хмыкает.
– Ты воительница, так ведь?
– Ну я и магией ещё владею… Но мою любимое оружие – это отравленный двуручник и зачарованные серебряные шакрамы. Двуручник появляется в руках по моему зову, а шакрамы приторочены к поясу.
Девушка не видит, как нехорошо как-то усмехается добрая Фея.
– На ножках у меня сапожки из драконьей кожи с прорезями и шнуровкой по бокам, спереди на голени укреплённые мифриловой вставкой. Каблучок у них тоже мифриловый и очень острый. На руках у меня боевые браслеты с мифриловыми загнутыми лезвиями и бороздкой для стока крови. Мои ногти и зубы тоже грозное оружие – они при опасности трансформируются в когти и клыки. Десятисантиметровые… Ещё у меня есть амулет в форме головы рычащего волка – он защищает от оборотней и вампиров, золотой четырехлистник и серебряный полумесяц с выгравированной на нем огненной птицей – знак рода Тёмного Феникса, а рукоять двуручника украшает крупный отшлифованный алмаз. Так, что-то я ещё забыла… Ах да, трусики! Миниатюрные кожаные трусики, тоже красные и со шнуровкой.
– Шрамы, бородавки, родимые пятна, татуировки? – деловито спрашивает Голубая Фея.
– О! На лице у меня тонкая вязь черной татуировки с вписанной в неё пентаграммой и цифрой 3 на древневампирском. Я всё-таки боевой маг третьего уровня пятой ступени, хоть и не каждому дано это разглядеть. А на спине, чуть повыше трусиков у меня вытатуированы распахнутые крылья. Это позволяет мне не тонуть даже в холодной воде и лететь навстречу самому свирепому ветру.
– Ну что ж, я думаю, пока этого достаточно, – говорит Голубая Фея, сбрызгивая готовый рисунок закрепителем.
– Как, уже всё? – с сожалением откликается девушка. – Я могу ещё столько о себе рассказать…
– Верю-верю!
Фея отступает от мольберта на пару шагов и любуется своей работой. С портрета на неё смотрит ужасное страховидло с окладистой чёрной бородой, в которой застряли веточки, листочки и прочий мелкий лесной мусор, и двумя огромными аметистовыми кабошонами на месте глаз. По отполированным до блеска камням проведена тонкая черная полоска зрачка. Между глазами и пухлыми губами с трудом умещается вздёрнутый, похожий на обезьяний, носик. Губы кровоточат, рассеченные двумя парами 10-сантиметровых клыков, а из глаз далеко вперёд бьют огненные факелы: чудовище на портрете злится. Тощая фигурка облачена в кожаное бельё и украшена огромным мышечным горбом – на него-то и приходится основная масса тела за вычетом веса по-птичьи полых костей и солидной груди. Для соответствия расчётному весу приходится пожертвовать объёмом мозга, но зато череп выходит более обтекаемой и вытянутой, удобной для полёта формы. Из горба растут куцые, всего три метра в размахе, крылья. Узкие покатые плечи и сросшиеся наподобие киля кости грудины тоже не добавляют изящества, зато дают надежду на то, что такая она на заявленных крыльях сможет хотя бы спланировать. Правда, будь пациентка рукокрылой, как Летучие Обезьяны Гингемы, её шансы на полёт серьёзно возросли бы…. Голубая Фея очень уважает аэродинамику.
Тощие руки страховидла украшают 10-сантиметровые когти, позаимствованные у медведя. А полуголое тело покрыто свежими ссадинами и синяками, ведь эротичное бельё не лучшая одежда для сражений и просто прогулок по лесу. Чудовище слегка наклонилось вперёд под тяжестью огромной – шнуровки на красном кожаном топике едва хватает – груди и от этого выглядит ещё более устрашающе. Лицо кажется грязным из-за покрывающей его татуировки.
– Эт-то не я… – в ужасе лепечет пациентка, беспомощно хлопая ресницами.
– Это – ты! – непреклонно заявляет Голубая Фея. – И так тебя воспримет любой, у кого логика не отбита с рождения и кто хоть немного думает над тем, что видит. А теперь, дорогая, подойди, не бойся, к мольберту и зачеркни, от всей души зачеркни чудовище, которое мешает тебе жить, как нормальной воительнице.
– Но я же тогда зачеркну и свою крутость… – сомневается пациентка.
– Зато приобретёшь индивидуальность, я тебе гарантирую, – улыбается в ответ Голубая Фея. – Да и в семейной жизни, я уверена, у тебя всё наладится.
(с) Долли Банч